А. П. Пирагис. Я жил на "Сухарном" (Воспоминания старожила Петропавловска-Камчатского) - 2. Переезд на четвертый километр. Детские забавы (1956–1958)
Содержание материала
2. Переезд на четвертый километр. Детские забавы (1956–1958)
Около двух лет наша семья жила в районе хлебосухарного завода. В середине лета 1956 года мама с моей сестрой уехала в Крым в Евпаторию: родители надеялись, что морская вода и солнце будут способствовать восстановлению подвижности ног Лены. Мы же в это время с отцом переехали в район 4-го километра в барак32. Родители уже думали об учебе моей сестры. Именно с этим был связан переезд. Школа находилась менее чем в ста метрах от барака, в котором нам теперь предстояло жить. Кроме того, место работы отца стало ближе, и он не тратил много времени на дорогу.
На 4-м километре до переезда был несколько раз. Туда от хлебосухарного завода вдоль городского кладбища вела дорога, а рядом с дорогой — тропинка. На кладбище еще не было больших зарослей из деревьев и кустарника, и хорошо были видны надгробные памятники не так давно похороненных артистки драматического театра33 и погибших летчиков. Памятник артистке представлял собой беседку с вазой внутри, а летчикам — постамент с закрепленным на нем пропеллером самолета. За кладбищем начинались улицы Батарейная и Карьерная, состоявшие из частных домов.
На противоположной от кладбища стороне дороги стояли домики совхоза. Приусадебные участки упирались в обочину. На месте нынешней автобусной остановки в сторону 10-го километра стоял километровый столб с цифрой "четыре".
В районе бывшего кинотеатра "Родина", где сейчас размещается храм Николая Чудотворца, был высокий откос с валунами. Выше рядами стояло около 20 бараков. От этого откоса улица называлась Зеркальной. Ниже нее — Зеркальный проезд. На этих двух улицах ко времени нашего переезда стояло примерно 10 двухэтажных зданий и около 25 бараков и одноэтажных домов. В этом небольшом районе жили строители города, в основном СМУ-6. Наш барак находился в конце Зеркального проезда. За ним были исправительно-трудовая колония и пустыри. Дальше был район улиц Дачных, а в распадке — березовая роща.
Теперь пришлось знакомиться с новым местом жительства. Процесс этот прошел быстро. Было лето, и уже через несколько дней я был среди ровесников, живших рядом, и подключился к их играм и занятиям. Детворы было больше, чем на Микояновской улице. Нашим местом игр была березовая роща ниже нашего барака. В те времена в городе деревья рядом с жилыми домами можно было пересчитать по пальцам, так их было мало. Зеленым кусочком на 4-м километре была эта березовая роща, и поэтому мы стремились попасть в ее заросли. Мы жгли костер, пекли в золе картошку, лазили по деревьям.
В один из таких походов в рощу новые друзья, приложив палец к губам, дали мне знать, чтобы я молчал, и, как заговорщики, пролезли через дырку в колючей проволоке. Я за ними. Через несколько десятков метров от забора пробегал быстрый глубокий ручей, который не в каждом месте перепрыгнешь. В нем мы пытались руками поймать небольших гольцов. На ручье была запруда и стояла водокачка. Вода из нее шла по трубам в город34. Запруда, водокачка и ручей охранялись военизированной охраной. Я видел охранников. Ими были женщины в черных беретах и с револьвером на боку. (В 1959 году перестали забирать воду с ручья. Летом мы пытались купаться в холодной воде бывшего водозабора. Потом его затянуло песком и илом. Целы были только бетонная плотина и торчавшие из нее трубы.)
На южной окраине рощи стояла семилетняя школа № 30, которая размещалась в бараке, в доме № 18 по Зеркальному проезду. Рядом с нашим бараком. В этой школе мне предстояло учиться35.
От 4-го до 6-го километра в это время было всего три школы: семилетняя школа № 7 в Ближнем совхозе и две школы между 4-м и 5-м километрами — начальная № 26 и семилетняя № 30, о которой сказано выше36.
Начальная школа № 26 находилась на возвышенности, где сейчас храм (барак, в котором она была, снесли в 2010 году). Рядом с этой школой были магазин и хлебный ларек. За продуктами ходили именно сюда. Около магазина был стихийный базарчик, на котором продавалась камчатские дикоросы по мере созревания: черемша, жимолость, грибы, черемуха, кедровые шишки (вареные) — и зелень, лук, картошка. Иногда из полотняного мешка продавалась браконьерская рыба.
В магазине было два отдела: продуктовый и промышленных товаров. Магазин был выкрашен в зеленую краску, и его звали "Зеленый попугай". Отец захаживал в него по субботам. С собой брал пустую чекушку (0,25 л) и покупал граммов 200 чистого спирта, чтобы пропустить стопку после бани. Спирт повсеместно продавали на разлив из бочек. В бутылках водку в то время почти не продавали.
К месту следует сказать о бывшем совхозе "Камчатский пионер имени И. В. Сталина". В 1950-х годах он стал совхозом Петропавловским. Располагался он ниже школы № 30. Мы называли его Ближним37. Поля совхоза были рядом. Сейчас на месте этих полей — микрорайоны "Зазеркальный", "Горизонт", "Горизонт-Юг" и "Горизонт-Север". Иногда мама отправляла меня за молоком в совхозский ларек по продаже свежего, почти парного молока. Помнятся улочки деревянных домов с палисадниками и сараями, коровники, конюшня, кузница, совхозский клуб.
В школе, по приходе в нее, никаких проблем не возникло. Большинство одноклассников были знакомы по совместным играм летом. 5 декабря 1956 года, в День Конституции, меня приняли в пионеры. Ни о какой идеологической подоплеке в этом мы понятия не имели. Это была одна из ступенек признания, что ты уже не маленький. В классе пионеры разбивались на звенья и избирали звеньевого. В каждом классе был председатель пионерского отряда, а в школе — председатель школьной пионерской организации (дружины). С третьего-четвертого класса, если ты пионер, ношение пионерского галстука в школе было обязательным. Галстуки были из различной ткани: из красного штапеля, шелка.
На углу школы старшие ученики покуривали папиросы и играли в зоску. Это была такая штучка, типа воланчика для бадминтона, только сделанная из меха и закрепленной на нем свинцовой пластинки. Ценился мех медведя и росомахи. У них шерсть длиннее, чем у других животных. Зоску подкидывали ногой (в районе лодыжки) и так раз за разом, пока не уронишь. После потери подкидывал зоску следующий игрок. Так по кругу. Побеждал тот, кто больше всех ее подкинет. Виртуозы набивали по 200–500 раз и больше. Девочки, по морально- этическим нормам того времени, в зоску не играли. Учителя стращали подростков паховой грыжей.
Тут же, на углу школы, играли на деньги в орлянку, чеку и пристенок. Суть последней сводилась к тому, чтобы отскочившая от стенки монета упала как можно ближе к предыдущей. Если пальцами дотягивался от одной монеты к другой, то забирал свою монету и ту, до которой дотянулся, и продолжал играть. Не дотянулся — оставляй свою монету и ход предоставляй следующему игроку. Здесь тоже были специалисты высокого класса, и их карманы оттопыривались от выигранных монет.
Общешкольных мероприятий почти не помню. Их проводили редко, по всесоюзным праздникам. Разучивали песни: "Взвейтесь кострами", "У дороги чибис" и другие. Хотя одно мероприятие запомнилось. 22 апреля 1957 года, в день рождения вождя, пионеры ходили для приема новых членов этой организации к памятнику В. И. Ленину. Он находился рядом с памятником Ж.-Ф. Лаперузу в центре Петропавловска-Камчатского. Нас собралась приличная колонна. От школы через весь город мы шли пешком, со знаменем пионерской дружины, с барабанами и горнами. Из всего этого мероприятия в памяти осталась только пасмурная погода со снегом, гравийная дорога в лужах и грязные брызги, разлетавшиеся во все стороны.
Ребятам нравилось в дни выборов в Советы стоять в почетном карауле у избирательной урны и отдавать пионерский салют каждому, кто в нее опускает бюллетень. Особенно ценилось участие в этом действе при открытии избирательных участков. Тогда они открывались в шесть часов утра. Накануне дня выборов первая смена пионерского караула ночевала в школе. Однажды в такой первой группе был и я. Особенно приятно было, когда к урне подходили соседи по дому или знакомые.
Многие горожане являлись на выборы спозаранку, чтобы зайти в буфет и купить мандарины, апельсины, хорошую колбасу. Обычно в продаже их почти не было, но в день выборов они появлялись в буфетах на избирательных участках. Мои родители стремились прийти на выборы пораньше, чтобы купить нам деликатесы.
Помню, единственный раз 19 мая, в день рождения пионерской организации, на окраине совхозского поля, где сейчас микрорайон "Горизонт-Юг", был организован большой пионерский костер. Долго веселились у него. Пели песни, танцевали.
Тогда же мы распевали песенку: "Берия, Берия вышел из доверия, а товарищ Маленков надавал ему пинков!"
В 1957–1958 годах детские забавы уже отличались от игр малолеток. Теперь я, в отличие от прежних лет, стремился быстрее улизнуть из дома куда-нибудь подальше. Зимой катались на санках и лыжах в роще.
Однажды городской полк, который находился в районе бывшего магазина "Российская книга", проводил на совхозских полях (район микрорайонов "Горизонт-Север", "Горизонт-Юг" и "Зазеркальный") тактические учения со стрельбой холостыми патронами. Стреляли не только из автоматов Калашникова (в то время этот автомат был еще секретным; за пределами военных городков его носили в брезентовом чехле, как охотничье ружье), но и из пулеметов. Со стороны Зеркального проезда многие жители наблюдали за учениями. Затаив дыхание, смотрели и мы, подростки. Порой там раздавались негромкие взрывы.
После окончания учений Толя Плотников, Ваня Омельченко, я и еще кто-то из мальчишек рванули на место учений. Кроме стреляных гильз, мы подобрали несколько круглых картонных коробок с бикфордовым шнуром. Внутри коробок что-то булькало. Какой мальчишка выдержит, чтобы не испытать такую находку в действии! У кого-то из нас нашлись спички. В роще мы взорвали одно изделие. Заряд внутри коробки разорвал картонную оболочку, и жидкость желтым облаком поднялась в воздух и осела в диаметре нескольких метров. Сразу же у нас заслезились глаза, стало их щипать, хотя разорвалась коробка не так близко от нас. Потом перестало. На нашу беду, недалеко катались на санках первоклассники под руководством учительницы. Ее мы не заметили и рядом с учениками взорвали вторую коробку. Конечно, мы тут же убежали.
Эта шалость едва не закончилась исключением нас из школы. Нескольким первоклассникам и учительнице досталось от жидкости больше всего. Они обратились даже в больницу с жалобой на боль в глазах. Дознание никто не вел. Исключать — и всё. Положение спас новый физрук школы Валентин Прохорович, недавно демобилизовавшийся из армии. Он попросил принести ему целую коробку. Что мы и сделали. Изучив ее, он объяснил учителям, что жидкость не опасна. Она на воздухе превращается в слезоточивый газ. В армии применяется для того, чтобы на учениях заставлять солдат надевать противогаз.
Зимой 1957/1958 года на совхозские поля совершил вынужденную посадку Ан-2. Из окон школы это хорошо было видно. Все ученики бросили занятия и кинулись к самолету, протоптав в снегу хорошую тропинку. Зимой у самолетов колеса заменялись лыжами. Что случилось, нам не сказали, но вскоре рядом приземлился второй Ан-2. Через некоторое время они оба улетели.
Опасными забавами и игрушками мы продолжали заниматься летом. Привлекало всё горящее, взрывающееся и стреляющее.
Стреляли из "арлекона". Для его изготовления бралась гильза от крупнокалиберного пулемета системы "Арлекон" и гильза от трехлинейной винтовки или винтовки системы Мосина. Гильзу от "арлекона" спиливали до того уровня, чтобы винтовочная гильза могла плотно войти в отверстие, но не полностью. Дальнейший процесс был прост. Небольшой кусок кинопленки или фотопленки сворачивался рулончиком и вставлялся в винтовочную гильзу так, чтобы немного выглядывал из нее. Затем он поджигался и быстро вставлялся в "арлекон". Лента стремительно тлела, и выделяющийся дым выталкивал гильзу. Она летела на расстояние до 50 метров. Чтобы не обжигать руки и было удобно заряжать "арлекон" и прицеливаться, на нем оставлялось одно звено от пулеметной ленты. Повторить стрельбу в наше время невозможно. С конца 1950-х годов фото- и кинопленка негорючие.
Другой забавой с пленкой было устроить "дымовуху". Рулон пленки заворачивали в фольгу от шоколадных конфет и поджигали. Пламя тушили, и выделялся едкий дым. "Дымовуху" кидали обычно в соседний подъезд барака.
Были небезопасные шалости с карбидом, но подробности лучше опущу, чтобы не было последователей наших забав тех лет.
Еще была "стукалочка". Заранее готовились иголка, гайка и катушка ниток. В иголку продевали нитку и через несколько сантиметров привязывали гайку. Когда стемнеет, подходили к окну и втыкали иголку в переплет. От гайки тянули нитку как можно дальше и прятались. Затем подергивали нитку, и гайка стучала по стеклу. В квартире гасили свет и долго всматривались в окно. Мы гоготали.
С нитками проводилась и другая операция, но только на дороге. Фонарей на них еще не было, как и асфальта. В потемках через дорогу быстро протягивали белую нитку. Нитка в пыли водителю машины казалась канатом, и он резко тормозил.
Конечно, эти поступки возмущали взрослых, и, если мы попадались, нам надирали уши или говорили о нашем хулиганстве родителям. Те никогда в этих случаях нас не выгораживали, как нынче, а задавали нам трепки.
Подальше от дома занимались и другими забавами, не менее опасными, чем стрельба из "арлекона" или занятие с карбидом. На 9-м километре, справа от дороги в сторону Елизово, находилось захоронение боеприпасов, амуниции и снаряжения, захваченного у японцев в ходе Курильской десантной операции в августе 1945 года. Район, куда их скинули в траншеи, в то время был далек от населенных пунктов. Опасную свалку огородили забором из колючей проволоки и до 1955 года охраняли, постепенно уничтожая ее. О ней знали сведущие подростки, и после снятия поста они ринулись к ней.
Мы тоже не избежали похода на бывшую свалку. До 9-го километра добирались на попутных машинах. Благо тогда было много военных автомашин, и солдаты останавливались и подбирали нас. На свалке мы еще находили в земле гранаты, мины, артиллерийский порох, пулеметные ленты, патроны, японские каски. Находили даже японские клинки. Также на попутных машинах добирались до своего района, трофеи уносили в рощу и прятали. Потом всё, что взрывалось, кидали в костер и, спрятавшись подальше, ждали взрыва. Артиллерийский порох был пластинчатый и трубчатый. Последний поджигали с обеих сторон и кидали вверх. Он вращался и летал по воздуху.
После одной такой вылазки на свалку я притащил домой противотанковую мину и спрятал ее под кроватью. Отец случайно обнаружил ее и задал мне такую трепку, что после нее у меня до сих пор шрам на ноге. Ведь не обходилось без гибели и увечий подростков в опасной игре с боеприпасами, как на материке в районах бывших боев во время Великой Отечественной войны. Меня же с друзьями смертельная опасность обошла стороной.
На другой, только самолетной, свалке, которая находилась за 6-м километре38, мы разбивали клапаны самолетных двигателей и вынимали из них натрий, кидали в воду. Он шипел, "бегал" по воде, а затем взрывался. С самолетных колес сбивали обода, они были сделаны из магния. Потом в роще нагревали обод в костре до свечения, а затем били по нему палкой. Он как бы взрывался и белыми, большими искрами разлетался. Был красивый фейерверк!
Конечно, почти у каждого мальчишки была рогатка. Стреляли по консервным и стеклянным банкам. Бутылки, если они были целы, сдавали в приемный пункт. Они стоили 90 копеек или 1 рубль 20 копеек (по деньгам образца 1947 года). Поэтому целые бутылки не разбивали. Также не били оконные стекла. За такую шалость могли хорошо побить. Делали луки и стрелы. Из них стреляли по самодельным мишеням. Единственный тир, как помню, был в парке культуры и отдыха на Никольской сопке. Там стреляли из "воздушки".
Мы не были трудными подростками, как бы сказали сейчас. Мы были обыкновенные мальчишки — дети послевоенного времени. Поэтому и игры у нас были военизированные и опасные. Предоставленные самим себе, мы не переходили грань недозволенного. Почти никто друг другу не завидовал. В местах, где я жил, не было высокопоставленных чиновников и начальников и их детей, не было элитных школ и классов. Все были равны по уровню жизни. Одинаково полубедные, живущие в бараках с печками и имеющие "удобства" на улице да сараи с кое-какой живностью.
В 1957 году первоклассницей стала сестренка. Подвижность ее ног не восстановилась. Чтобы как-то стоять и передвигаться с помощью костылей, ее ноги были почти закованы в ортопедические аппараты из металла и кожи. Они были тяжелые. Ходить самостоятельно далеко она не могла, передвигалась только в помещении. Хотя школа была рядом, родители или я отвозили Лену в школу на сделанной коляске с велосипедными колесами. Таким же образом привозили из школы. Зимой — на специальных санках. И так несколько лет, пока сестра не подросла и не окрепла, чтобы могла самостоятельно передвигаться на костылях.
32 Наша семья прожила в бараке до декабря 1964 года. В 1971 году я получил квартиру в бараке, и каково было мое удивление, когда узнал, что это та квартира, в которой жил с родителями. В дверном проеме еще сохранились зарубки, отмечающие наш с братом рост. В бараке с женой и сыном мы прожили 4,5 года.
33Славина Александра Владиславовна (24.08.1886–24.03.1954), актриса Камчатского драматического театра, заслуженная артистка РСФСР (1950). Родилась в Нижнем Новгороде. Окончила Нижегородский институт благородных девиц. Играла в любительских спектаклях. Профессиональную сценическую деятельность начала в городе Сумы в 1913 году. На Камчатке жила с 1934 года. С этого года играла на сцене Камчатского драматического театра, где исполнила более 115 ролей. Пользовалась большой любовью зрителей и жителей Петропавловска-Камчатского. Ее могила в настоящее время утеряна.
34 Водозабор был построен в 1937 году. Водопровод от него, протяженностью четыре километра, был протянут до поселка АКО. Это был один из первых водопроводов в северной части Петропавловска-Камчатского.
35 Школу № 30 построили примерно в 1954 году. В 1957 году в ней обучался 361 учащийся. В этот же год она стала десятилетней. В 1958 году школа переехала в новое типовое здание. Сейчас в нем профессиональное училище № 4.
36 До 1957 года, чтобы получить среднее образование, ученикам этих районов и далее на километрах приходилось пешком добираться до ближайшей средней школы № 2 на улице Ключевской. С открытием в 1963 году на 6-м километре новой школы, которой был присвоен номер 7 (сейчас в этом здании школа № 43), были ликвидированы семилетняя школа № 7 и начальная № 26, а десятилетняя школа № 30 стала восьмилетней.
37 Совхоз был обособленным от Петропавловска селением. В 1945 году в нем проживало 1486 человек. Горожане называли жителей поселка совхозскими. В 1950 году в нем имелось четыре улицы. В совхозе трудилось 363 человека, имелось 7 автомобилей, 7 тракторов, 189 лошадей, 226 голов крупного рогатого скота и 263 гектара посевных площадей.
38 Первый сухопутный аэродром размером 360 × 85 метров в окрестностях Петропавловска-Камчатского в 1936–1946 годах находился в районе нынешнего рынка на 6-м километре. В июле 1941 года решался вопрос о расширении взлетно-посадочной полосы аэродрома до размеров 625 × 100 метров. В 1947 году на его месте построили склады.
А. П. Пирагис, Петропавловск-Камчатский,
октябрь 2010 года.